Деревня Мостище раскинулась в нескольких километрах справа от дороги Логойск – Зембин. 1944 год стал роковым для ее жителей –нацистские каратели сожгли 39 домов и лишили жизни 64 человека.

Судьба названной деревни в чем-то похожа на судьбу Дальвы, которую сожгли за несколько дней до освобождения района. Однако этот населенный пункт восстановился. И сегодня жизнь в Мостище продолжается…

Возле перекрестка в Мостище стоит сейчас в оградке небольшой памятник, на котором выбиты фамилии погибших жителей деревни. Их там 55. Фамилии Тихонович, Масловские встречается у большей половины.

Река Цна делит Мостище на две части. За ней во время войны стояла партизанская бригада «Смерть фашизму», которой командовал Василий Тарунов. Немцы здесь были только во время крупных карательных операций. В июне 1944 года они оттеснили партизан в направлении озера Палик и начали прочесывать леса и болота. В то время и была сожжена деревня.

Из воспоминаний Марии Тихонович (Вашкевич): «Тогда все в лесу прятались. Помню в яму залезли человек шесть или семь, замаскировались и поставили елочку. А немцы ходили и штыками пороли по мху в лесу. Нашли нас они.

Я была маленькая, 3 годика, и мама на руках меня несла. Гнали до Логойска. Мама потом рассказывала, что она плакала, а немец ей что-то говорил, успокаивал, по голове меня гладил: «Гут, гут – хорошая».

Нас в Логойск загнали, но потом освободили. А всех, кто остался в деревне, собрали в школе, облили ее бензином и сожгли. Девочка, говорили, выскочила обгорелая из окна, а фашист подбежал и сразу ее застрелил. Кто в лесу был, тот спасся, а остальные погибли...».

Интересными воспоминаниями поделилась жительница д. Мостище Стефанида Масловская, 1922 г. р.: «Сожгли нас в 1944 году в июне месяце. Я была в лесу. Муж выкопал ямку мне на горочке. Старушка была со мной Гануля Масловская и девочка соседская лет десяти.  Я с сыном маленьким пряталась, ему еще было 8 месяцев.

Немцы тогда говорили: кто будет дома, то будет жить, а кого нет -- будут сжигать дома. На меня одна женщина говорит: «Пойдем со мной в деревню». Я сказала, что не пойду. Жена брата моего мужа, фамилия их Масловская тоже, пошла. Одной ее девочке было 6 годиков, а другой 5. Эти детки плачут, а она их ведет. Дом им дорог был. В нем их и сожгли.

Мой муж в реку пошел, под берег спрятался.

Мы сидим и слышим, что ходят они уже. Собаки их нас учуяли. Фашисты подошли к нам, елку, которой яму прикрывали, вытянули. Говорят: «О, партизанка сидит с детьми». Они ребенка взяли, а я от страха, что будут бить дитя, и обомлела на этом месте. Очнулась, что меня из биклажки водой поливают.

Второй сказал: «Отдай ребенка -- это мать». Мне дитя вернули, я его так притиснула к себе. Нас вытянули из ямы наверх. Бабка, что со мной сидела в ней, была набожная: крестики все свои нацепила на себя. Фашист спросил: «Зачем кресты с собой взяла?». Она сказала: «Где я, там мои и кресты. Забьют, пусть будут и кресты на мне». Ей ответил: «Какой тебя черт будет бить, ты сама помрешь».

Там был на горе в лесу домик -- жила старушка. В него всех собирали, где кого находили. И моего мужа у речки все-таки нашли и пригнали сюда ко мне. Мужчин отдельно посадили в склеп и заперли. Одну женщину допрашивали.

Нас потом повели в Логойск, вывели лесом на дорогу. Я дитя на руках несла. От площади, где сейчас исполком, туда вниз к дворцу привели. Люди там сидели, но меня сразу отпустили с малым. И бумагу какую-то дали, что отпустили законно. Я пошла к родственникам, к дядьке в Логойске.

Мужа, отца моего и двух сестер отправили в Германию. Их погрузили на машину и повезли в Минск. Папу, как он старый был, оставили в городе там, где раньше аэродром был. Сестра одна оттуда убежала и пришла к дядьке в Логойск.

И вот уже мы вдвоем пошли в Юрковичи в отцовский дом и там были».

Ядвига Петрусевич, 1935 г. р., рассказала следующее: «Жила я в войну в Мостище. Мне тогда было 6 лет. Помню, как над деревней самолеты летали и бомбили. У нас на дворе стоял склеп. Мы тогда в нем прятались.

Малые были, пять детей у нас, я -- самая старшая.

Как немцы с самолетов бомбили, так разбомбили несколько хат. Рядом с нами в соседской разнесло бревна от бомбы. И там хозяйка Елена Тихонович и дочка ее погибли.

Потом мы в лесу в землянках жили. Как вернулись, дома уже нашего не было, ничего не было.

Отец мой простудился и умер от двухстороннего воспаления легких. Осталась мама и пятеро детей. Дядька нас приютил…».

Совсем немного дней оставалось до освобождения, но гитлеровцы сожгли дома и людям пришлось ютиться в землянках. Они пережили страшную войну и с радостью встречали своих освободителей -- бойцов Красной Армии.

Александр Павлюкович.